[NIC]Motheo Blane[/NIC]
[AVA]https://i.imgur.com/0bpGDHn.png[/AVA]
[SGN] [/SGN]

Переглянувшись с сестрой, я безразлично пожал плечами, будто уверяя ее, что в поведении брюнетки нет ничего странного, а сам продолжил наблюдение за уборкой Анны. Вид работающего человека меня ничуть не смущает, чего нельзя сказать о вредной, которая косо реагирует на ленивое присутствие сестры и меня. Когда наши взгляды пересекаются, Анна выпрямляется, демонстративно выжимает швабру и сдержанно передвигает ведро с водой в сторону, при этом не спуская подозрительных глаз с моего лица. Тяжелый взгляд вредной я выдерживаю, пусть невольно сажусь на кровати ровнее, а спину теперь держу  прямо, улыбаясь слегка нервно. И вот как, скажите, можно взглядом заставить человека почувствовать себя дерьмом? Где этому учат? Я ничего плохого ей не сделал, но из-за того, как именно она посмотрела на меня, начинаю сомневаться и серьезно задаюсь  одним вопросом – не сделал же ведь? Пизданешься. Ещё раз убеждаюсь, что никого похожего на нее не встречал.
Анна энергично работает шваброй, я тянусь к мешкам для мусора, встречаюсь с убийственным выражением лица брюнетки и резко одергиваю руку, оставив мешки на прикроватной тумбочке. Понял. Хорошо. Помощь она совсем принимать не умеет. С нашего первого знакомства не помню, чтобы позволила в чем-то помочь. Все сама, либо инициатива исходила от нее и была подана под кислым соусом «сегодня я разрешаю тебе помочь мне, так и быть». И ладно бы  реагировала злобно только на помощь. В искренних поступках  тоже видит подвох и ведет себя так, словно заранее ждет плохого.  Не знаю, с чем ей пришлось столкнуться в жизни, но только эти реакции дают понять, что жилось девушке непросто. Обычно у меня нет сложностей в общении с другими людьми. Быстро удается наладить контакт, расположить к себе и сблизиться. Но с Анной я потерпел неудачу во всем, может потому и не угасает внимание к ней? Обычно собеседник за час разговора сам мне все о себе рассказывает, особенно девушки. А с вредной что? Ничего. Холодный взгляд, недоверие и закрытость. За месяцы знакомства с Анной у меня имеются лишь собственные наблюдения об этой девушке, которые могут быть ошибочными. Понятно из поведения, что попала в неприятности, раз скрывается от полиции и нужно нелегально покинуть страну. Понятно, что нужны деньги, чтобы сбежать от проблем. И на этом все. Адекватный и здравомыслящий человек не нанял бы на работу и уж тем более  не привел в свой дом, если не закоренелую преступницу, то нарушившую закон точно. Но я знаю, как бывает сложно в этой жизни: когда ты остаешься один против всего мира, с ворохом проблем, без цента в кармане, а за спиной имеешь сгоревший мост, по которому больше нельзя перейти к прежней жизни. Постоянная уборщица не была нужна, если говорить честно. Мне вполне хватало раз в три дня вызывать клининговую компанию.
Я просто дал Анне возможность заработать, в надежде своим примером показать, что не все люди дерьмо и помимо всего плохого в жизни есть и хорошее. Возможно она забудет обо всем уже на днях – как исполню свою часть договора, а возможно и запомнит, как рискнула сама, доверилась и приняла предложение от незнакомого человека, ничего при этом не потеряв.
Вообще я верю в теорию, что всех людей мы встречаем не просто так. Может я попался ей на пути, чтобы побудить взглянуть  на  мир не только с плохой стороны, а она в свою очередь свалилась на мою голову, чтобы тоже научить чему-нибудь, исходя из собственного мировоззрения и пережитого опыта. Все возможно. В любом случае завтра каждый из нас узнает больше. Как Дорадо я готов её перевести куда скажет и очень хочу верить, что Анна раскроет хоть часть карт о себе.
Пользуясь замешательством вредной, хватаю у ног девушки заполненный мусорный мешок и спешно скрываюсь с ним за дверь, потому что сидящая рядом сестра жестами уже проела плешь на тему того, что Анна оттягивает время и неизбежное. На прием мы все равно пойдем. Логана с Фиби не будет, в центре внимания отца предстану я. Козырнуть мне нечем. Достижений за год особых нет, потому мне необходима в сопровождении девушка, при которой никто из родителей не рискнет задать неуместные вопросы. Раньше их не останавливало выводить из игры спутниц  из эскорта, но в этот раз будет все иначе. Анна мне действительно нравится и мать с отцом это сразу заприметят.
Не мешая двум Аннам готовиться к мероприятию, возвращаюсь с улицы в свою комнату и вытаскиваю единственный в  гардеробе темный классический костюм. Не люблю официальный стиль с времен офиса. Галстуки. Бабочки. Строгий крой. Контроль. Отчетность. Вечно горящие дедлайны. Жизнь от открытия и закрытия сделок. Душный офис. Жуть. Скривившись с нахлынувших воспоминаний, расстегиваю две верхние пуговицы на белой рубашке, убираю запонки с рукавов и снимаю с вешалки пиджак, небрежно закинув его на одно плечо. Оксфорды в таком же цвете оставляю на полке в шкафу, вместо них зашнуровав белые конверсы.
По завершению сборов хватаю с полки сотовый, делаю заказ в такси, поправляю ремень на брюках и выхожу в холл, остановившись перед дверью, за которой находится сестра с вредной. По ту сторону не слышу ни звука и это напрягает. Надеюсь Анна не убила Анну. Негромко постучав, заглядываю в комнату, задержавшись глазами на силуэте незнакомой девушки рядом с сестрой. Смотрю на нее слишком долго, в непонимании и отказываясь верить собственным глазам. Это вредная? Вау. Давно оценил, что она красивая, но... ух ты. Выглядит непривычно, это словно не она, потому что...
– Ладно, хватит глазеть. Во сколько нам нужно выходить?
Все. Не важно. Она. Показалось. Вернулась старая добрая Анна.
– Через двадцать минут подъедет такси.
Усмехнувшись, захожу в комнату и делаю вокруг брюнетки неспешный круг, не без удовольствия разглядывая проделанную сестрой работу. Мне нравится, что Анна не стала менять её кардинально, лишь подчеркнула достоинства вредной и сохранила индивидуальность. Внимание она на себе привлекает. Склонив голову вбок, бесстыдно пялюсь на задницу Анны, которая перед тем, как присесть на корточки, провокационно наклоняется вперед к обуви, расставленной на полу. Да. Даже очень привлекает. Засунув руки в карманы брюк, все еще упорно пялюсь не туда, пока не получаю от сестры сильный подзатыльник и суровый взгляд. Чего такого то? Мы все взрослые тут. Стыдно мне уже перед ней было, пожирание глазами по сравнение с моим скорострелом – детская невинная фигня. Жестами намереваюсь об этом изъясниться перед сестрой, как она перебивает, возмущенно махнув ладонью на мою обувь.
«Ты надел кеды? Хочешь, чтобы маму хватил приступ?»
«Это конверсы»
«Да какая разница, это же официальное мероприятие, как же дресс-код?»
Сестра активно общается со мной жестами, я отвечаю ей тем же, не желая сдавать позиции.
– Давай тогда Анна тоже выберет что-нибудь удобное? Открыто насмехаюсь и издеваюсь над сестрой, прекрасно зная, что не позволит этому случиться. Хотя, если говорить без вранья, я бы не возражал, отдай брюнетка предпочтение своей обуви. Формально дресс-код мы не нарушаем. Одежда соответствует стандарту, а про обувь ничего указано не было.  К тому же, на каблуках Анну ни разу не видел и не уверен, что безопасно вредной передвигаться даже в той обуви, какую выбрала. Махнув рукой в сторону двери, пропускаю девушек вперед, наблюдая, как темноволосая раз оступается, а затем еще раз у перилл лестницы, напоминая своей походкой страдающую цаплю. Епвашузоопарк. И как она ходить собирается? Шумно выдохнув, сжимаю пальцами переносицу, нахожу глазами на полу кеды брюнетки и принимаю самое разумное решение: кладу ее старую обувь в один из пустых бумажных пакетов и с ним выхожу за сестрой и Анной, спускаясь следом. 
«Что в пакете?» – Анна странно переглядывается с темноволосой, следом смотрит на пакет в руках и пристально заглядывает  мне в лицо, ожидая пояснений.
– Не важно. Садись в машину, – отмахнувшись от расспросов, открываю дверцу подъехавшего к дому автомобиля, помогая забраться сестре в салон. Когда протягиваю ладонь вредной, она хлопает меня по руке, вызвав на лице улыбку. Конечно. Все сама. Удивился бы другой реакции. Поймав взгляд девушки через зеркало переднего вида, подмигиваю и начинаю негромко смеяться, когда она отвечает закатанными глазами и отворачивает голову к окну. Так и едем практически до самого пункта назначения: она смотрит на город через окно такси,  о чем-то глубоко задумавшись, а я рассматриваю её через то же зеркало переднего вида. Интересный ты типаж, Анна. Что цепляет – так и не понял до конца. Вероятно прямолинейность твоя, вредность и то, что ничерта о тебе не знаю. Почувствовав, что машина сбавляет ход, отвлекаюсь от разглядывания брюнетки и оборачиваю голову через плечо к сестре, затем обратно к водителю, которому она протянула блокнот, что-то написав в нем.
-Почему мы остановились? Анна тоже отрывается от созерцания ночного Лос-Анджелеса и как я смотрит на мою сестру, которая переходит на язык жестов.
- В смысле ты зайдешь в дом через вход для обслуги? Почему? – внимательно читаю её жесты, хмурясь сильнее с мыслей сестры.
– Да плевать на журналистов, фотографов и благие намерения отца, – забыв, что мы не одни, вместе с жестами проговариваю сестре слишком эмоционально каждую фразу вслух, - Ты – член семьи и не обязана скрываться из-за того, что мать с отцом решили ещё в детстве о тебе не говорить никому и не показывать. Пусть они придумывают объяснения, а ты живи так, как хочешь. Ты не ребенок давно и сама уже в праве решать, что для тебя лучше.
Меня всегда злила политика родителей в отношении сестры. Отец говорил, что печется в первую очередь об Анне, чтобы для нее все не было стрессом, но чем взрослее сестра становилась, тем больше мне начинало казаться, что заботит отца лишь собственный имидж и чтобы случившееся с сестрой негативно не сказалось на репутации семейного бизнеса, будь он проклят. Распахнув дверь со своей стороны, выхожу из салона, открываю дверцу Анны и присаживаюсь рядом с ее сиденьем на корточки.
– Если ты хочешь на этот прием – пойдем с нами. Плевать на всех. Я буду рядом, поддержу и не дам в обиду, - в ответ сестра мягко сжала мои ладони и с обезоруживающей мягкостью во взгляде замотала головой из стороны в сторону.
- Уверена? Быстро дав положительный ответ на жестах, она внезапно подалась вперед, обхватила руками мою шею и крепко обняла. Я опешил и растерянно замер, уставившись в лицо брюнетки напротив, которая вряд ли понимала, что происходит. В жесте сестры я ощутил целый спектр противоречивых эмоций: Анна словно призывала помочь ей и прощалась одновременно. Так странно она ни разу не обнимала меня. Совру, если скажу, что её эмоциональный порыв не напугал меня и не заставил волноваться.
- С тобой все в порядке? – заглядываю сестре в лицо, стоит ей отстраниться и не отвожу взгляд, внимательно следя за мимикой и жестами. Не знаю. У меня появилось плохое предчувствие. Не могу описать, из-за чего взвинтился так, но этот волнующий ком в грудной клетке просто стал расти ни с того, ни с сего.
- Хорошо. Но через черный вход ты не пойдешь, зайдешь в дом с нами. Не обсуждается даже. Сделав вид, будто не увидел её возражений, захлопываю дверцу, сажусь на свое место и отдаю водителю сигнал рукой, чтобы трогал. На минут десять в салоне снова воцаряется гробовая тишина. Таксист заезжает на территорию нашего семейного особняка  и первое, что улавливает мой слух – тяжелый выдох вредной. Мне не нужно смотреть на нее в зеркало, чтобы понять, какие мысли гоняет в голове, увидев во дворе скопление людей, машин и обслуживающий персонал.
- Спасибо. Хорошего вечера, – расплатившись с водителем, беру в руки пакет с обувью темноволосой и выхожу из салона, кивнув сестре и напряженной брюнетке в сторону главного входа. Выходят из машины обе не сразу. Я уверен, что сестра что-то написала в блокноте для Анны и показала ей перед тем, как выйти наружу, но что именно сказала, судя по всему, не узнаю. На выходе из салона автомобиля сестра прячет блокнот в сумке и мягко одаривает Анну улыбкой, поравнявшись со мной.
- На самом деле здесь не так плохо, если не вникать в суть происходящего, не обращать внимание на пафос и пропускать чужие слова мимо ушей. Просто расслабься и постарайся найти что-нибудь приятное даже в таком месте, – спокойно проговариваю вредной, двигаясь с ней и сестрой к входу, у которого нас сразу узнают сотрудники по организации мероприятия и без проверки приглашений пропускают внутрь дома.
«Почему она так странно идет?» - воспользовавшись тем, что Анна нервно разглядывает местность и собравшихся людей, задаю интересующий вопрос у сестры, кивнув в подтверждении слов на неестественную и деревянную походку вредной.
«Не знаю. Может обувь жмет. Я брала размеры на глаз и не перепроверяла пару, которую она выбрала. Не думала ведь, что остановится на такой обуви»
Вот черт. Не зря взял с собой её кеды. Поджав губы, качаю головой на извинения сестры, проговорив, что она итак много сделала, и поднимаюсь по лестнице наверх.
- Глазам своим не верю, наш путешественник и пропажа вернулись, – сбитый с толку вот так с порога, отвечаю на внезапные объятия Энолы – старшей управляющей по дому и смеюсь с ее придирчивого взгляда, что задержался на моей обуви, – ты решил поиграть на нервах отца, смотрю. Он тебя в кабинете ждет. Просил зайти, как придешь, а ты, беглянка, – улыбнувшись еще шире, женщина притягивает к себе Анну и кутает её в теплых объятиях, – заставила нас всех волноваться.
- Все же хорошо, она ведь со мной была, – словив строгий взгляд женщины, снова смеюсь, замолчав, когда Энола с интересом поглядывает на третье лицо в нашей компании – вредную.
- Это моя спутница – тоже Анна, – говорю прежде, чем управляющая задает какой-нибудь неловкий вопрос.
- Очень приятно познакомиться, желаю вам хорошо провести время сегодня, – в голосе нет фальши, Энола произносит пожелание от души и за это люблю её, – пойду сообщу вашей матери, что два ее блудных ребенка вернулись домой. С фразы женщины возмущенно хмыкаю на пару с сестрой, а вот что касается вредной, либо мне показалось, либо она слегка удивилась на словосочетании  «сообщу вашей матери». Забавно, если подумала, что наша мать – Энола. Хотя не удивился бы. Анна ранее давала мне ни раз понять, причем весьма конкретно, что мое поведение и отношение к обслуге как минимум странное. Ладно. Надо зайти к отцу. Без понятия, правда, чего от меня хочет. Давно с ним не общался и будь воля – не возобновлял бы тесное общение. Устраивает все так, как есть. В последние годы отец говорит только о бизнесе и нашей обязанности с Логаном унаследовать его. Проблема лишь в том, что мы с братом солидарны и бизнес не сдался ни мне, ни ему.
- Видишь во-о-о-н тот стол, – склонившись к вредной, указываю ей в сторону столика недалеко от входа в сад, – подожди меня у него. Не знаю, почему, но этот стол никогда не пользуется популярностью у гостей и прессы, у него всегда тихо и спокойно. Я поговорю с отцом и приду к тебе, разговор не займет дольше десяти минут, иди, – слегка подтолкнув брюнетку в верное направление, смеюсь с её грозного выражения, наблюдая за тем, как она движется к столу, – расслабься и попробуй найти что-то хорошее. Устрой дегустацию еды, например, – последние фразы говорю чуть громче, потешаясь с реакции не только вредной, но и собравшихся гостей, для которых крик, или обсуждение на повышенных тонах  в рамках такого вечера – моветон. Плевать. Я у себя дома. Как хочу, так и веду себя.
«С тобой точно все в порядке? Я переживаю за тебя» – вернувшись к сестре, ступаю с ней по главной лестнице наверх и по пути завязываю разговор. Её порыв в такси еще свеж в памяти и не дает мне покоя.
«Не волнуйся за меня. Ты прав был, когда сказал, что только мне решать, что для меня будет лучше».
«Ты подумываешь поговорить с родителями?». Анна меняется в лице, быстро моргает и мотает головой, будто перед тем, как дать мне ответ, о чем-то спросила саму себя.
«Нет. Не важно. Не думай об этом. Просто спасибо за те слова.»
«Анна?»
«Все хорошо. Правда. Спасибо за то, что ты есть. Я люблю тебя и всегда буду любить, помни об этом». Вот теперь я окончательно убеждаюсь, что что-то не так и она не хочет мне говорить о том, что её гложет.
«И я тебя люблю, но давай еще поговорим позже?». Она молчит, не дает ответа,  снова крепко обнимает, перед уходом проговорив, что меня ждет отец. Я же провожаю сестру взглядом до тех пор, пока её силуэт не скрывается в холле. Неспокойно мне за нее. После приема зайду и узнаю все, потому что она сама на себя не похожа. И меня злит, что кроме меня никто не подмечает перемены в ней. Она двадцать четыре на семь под надзором матери, отца и всех слуг, но по-настоящему никто не присматривает за ней. Меня злит, что я чувствую себя виноватым, потому что не уделяю ей столько времени, сколько заслуживает. Злит отношение родителей, которые не дают выйти Анне в мир и не отпускают со мной в путешествия. Понимаю их волнение, но  ведь сестра не живет. Вся жизнь проходит мимо, пока она сидит в четырех стенах под надзором. Злость закипает внутри и доходит до пиковой отметки, когда я без стука открываю дверь отца, размашистым шагом пройдя в кабинет. Как и всегда – он сидит за столом, сосредоточенно листая бумаги. Не помню, чтобы видел его в стенах кабинета за другим занятием. Оторвись ты, блять, от работы и зайди к дочери, например. Несложно же. Её комната в десяти метрах отсюда. Так. Ладно. Нужно успокоиться и взять себя в руки.
- Мне доложили, что ты хотел меня видеть?
- И я рад тебя видеть, сын, – он указывает мне в кресло  напротив, но я прислоняюсь боком к стене, скрестив руки на груди, – хотел попросить тебя не покидать мероприятие раньше времени, у меня есть к тебе разговор, касательно твоей доли в семейном бизнесе.
Касательно доли в бизнесе. Не удивил. Больше говорить же не о чем. Теперь понимаю, почему Логан сорвался, высказался обо всем и порвал с отцом все связи.
- Ты обещал, что этот вопрос мы будем решать все вместе. Логана сегодня не будет, информирую, если ты был не в курсе.
Подняв лицо с бумаг, отец кивает.
– В курсе, но все равно хотел с тобой кое-что обсудить наедине.
– Хорошо. Обсудим. Я могу идти?
Я ожидаю от отца ответа, кивка головы на худой конец, но заговаривает он совсем не о том:
- Ты пришел сегодня не один.
Не вопрос, а прямая констатация факта. С моего прихода прошло не больше пятнадцати минут, а он уже в курсе, с кем я пришел и как давно. В кабинете повисает пауза. Отвечать я не горю желанием, как и отец закрывать тему разговора. Блять. Вот не отстанет теперь, пока не удостоверится: девушка из близкого круга, или опять эскорт.
- Да.
Явно не такого короткого ответа он ожидал, но я молчу и не вношу ясности. Склонив подбородок к груди, отец терпеливо смотрит мне в лицо, делая то же самое, что и я – выжидает.
- Её зовут Анна. Она мне нравится и это все, что тебе нужно знать о ней. К слову, она уже могла меня потерять, потому я пойду. Хорошего вечера.
Не дожидаясь одобрения, прикрываю дверь кабинета и задаю направление к главной лестнице. Мысленно представляю, как меня встретит вредная за то, что оставил её одну, куда пошлет и что скажет. Слышу голос брюнетки в голове настолько четко, словно он звучит над ухом. Совсем рядом. Нахмурив брови, замедляю ход и прислушиваюсь, потому что действительно звучит рядом. Не понял. Уловив знакомый тембр, останавливаюсь посреди холла, делаю три шага назад и разворачиваюсь на голоса, вскинув в удивлении брови от картины, которую вижу: на этаже рядом стоит моя мать, смеется, о чем-то оживленно рассказывает Анне, которая вполне искренне улыбается в ответ, спокойно поддерживается разговор. Мне это все видится? Замерев на месте, оглядываю обстановку вокруг и, кажется, начинаю понимать, как все произошло. Похоже у них случился неприятный конфуз с одним из официантов, раз мать прикладывает тканевую салфетку к лямке платья, а вредная стряхивает с подола остатки канапе. Взволнованным и виноватым выглядит лишь парнишка, собирающий с пола осколки тарелок, бокалов и пищи.
- Оставь ты все. Иди найди Энолу и позови еще кого-нибудь, чтобы помогли здесь прибраться.  Все в порядке, я не злюсь, – моя мать тепло улыбается официанту, передав ему салфетку, - Это всего лишь посуда и еда, главное, что никто не пострадал. Они переговариваются друг с другом, а я перевожу взгляд то от матери, то к Анне, то к официанту, искренне удивляясь, что брюнетка не шипит, не грубит, не кусается, а нормально разговаривает с Терезой. Нет, моя мать умеет располагать к себе, от нее эта черта и у меня, но ведь речь идет об Анне. Её невозможно расположить к себе. Или возможно? Все еще не понимаю, какого хрена происходит, медленно подхожу к ним, вскоре привлекая внимание к себе.
– У вас все в порядке? – услышав мой голос, мать незамедлительно оборачивается и широко улыбается.
– Привет, родной, – она делает шаг в мою сторону, хочет обнять, но останавливается, указав на мокрое пятно в районе грудной клетки, – переоденусь и обниму тебя потом.
– Я тоже рад тебя видеть, – все еще не понимая, как именно Анна оказалась в обществе моей матери , бросаю взгляды с вредной на Терезу и наоборот.
– Что ты так на меня сморишь? Бросил девушку одну, вот я и составила ей компанию, пока тебя нет, – на замечание матери приоткрываю рот и... закрываю обратно, потому что возразить нечего.
По виду Анны делаю вывод, что пояснительная бригада не подоспеет, а разговор моей матери и этой девушки останется для меня покрытый тайной.
- А как вы... – обращаюсь к Терезе, но та отвлекается на подошедшую девушку из организации приема, хмурится и разочарованно оборачивается ко мне и брюнетке.
- Поговорим позже, милый. Анна, – посмотрев на вредную, мать улыбается ей так, как улыбается только нам – своим детям. Это что такое вообще? Кто ты такая и что сделала с моей матерью? – Была рада встретиться и пообщаться с тобой. Надеюсь за сегодня ещё поговорим. Отдыхайте.
Оставив меня без объяснений, мать уходит, а после с места дергается и Анна, направившись к главной лестнице.
- Ты же внизу была, как тебя на второй этаж занесло? – догнав вредную у ступеней, раздраженно морщусь с её претензии, что я соврал и стол к которому отправил её практически сразу облепили гости и пресса.
- Быть того не может. Я всегда тот стол занимаю и ко мне никто не липнет. Быстро спускаясь по лестнице вниз, вижу, как брюнетка оступается и успеваю подхватить под локоть  до того, как она улетает вниз, услышав вместо звука её падения исключительно ругань под нос. В порыве злости вредная говорит что-то нелицеприятное обо мне, сестре, притащившей сраные туфли, которые натирают, и еще что-то, чего не могу разобрать в потоке несвязной речи. Когда от нового шага девушка болезненно морщится и стискивает зубы, я не выдерживаю и останавливаю брюнетку, поймав её ладонь в свою.
- Все, не могу на тебя смотреть, садись на ступени,- уставившись на меня как на идиота, Анна не отводит глаз от моих, пока в свободной руке не поднимаю перед её носом бумажный пакет.
- Садись давай и узнаешь,- спустившись на две ступени ниже, присаживаюсь на корточки перед вредной, когда она с подозрением садится задницей на верхней ступени и смотрит на меня все также – как на идиота, – снимай давай. Встретившись в этот раз с фирменным взглядом Анны, издаю смешок, кивнув на её ноги, – я про туфли. Снимай их и переодевайся в свое. Вытащив кеды вредной из пакета, ставлю рядом с ней, а в пакет кладу ненавистные ей туфли. Пока она зашнуровывает кеды, поднимаюсь на ноги и опираюсь рукой на перилла лестницы, не переставая смотреть на брюнетку сверху вниз.
- Готова? Есть хочу жутко, пойдем еду дегустировать, – не дав ей выпалить какую-нибудь колкость в ответ, за руку заставляю подняться на ноги и дальше тяну за собой вниз, спускаясь по ступеням на первый этаж. На подобных мероприятиях следую всегда своему же совету: нахожу что-нибудь приятное. В этот раз помимо еды приятным могу считать компанию вредной, несмотря даже на её ворчливое настроение.