В жизни каждого человека наступает такой момент, когда тебе даже разговаривать и думать не хочется. Все мысли заполняет пустота, а ты сидишь и подолгу пялишься сосредоточенно в одну точку, лишь бы сохранить это ощущение, больше не вспоминать ни о чём плохом и не ворошить прошлое.
Странный момент, если говорить често. Странный и не мой случай. В своей жизни я такого не проживал, потому что никогда не позволял накопившемуся в памяти дерьму ускользнуть в глубины подсознания и потеряться в нём. Все кровавые и тяжёлые воспоминания я специально вытаскиваю наружу и прокручиваю в голове день ото дня. Снова и снова. Зачем? Можно сказать, что вспоминать в деталях мрачные фрагменты прошлого - моя своеобразная ментальная тренировка, разработанная мной же для закалки характера.
- Ты был прав, - дверь кабинета открывается, и на пороге появляется коренастая фигура Лорана. Откинув со лба свои тёмные пряди волос, мексиканец машет рукой Бену, который в сравнении с ним кажется дохляком. Лишь глубокие шрамы на лице автралийца в обществе Лорана не дают никому из присутствующих в комнате усомниться, что тот в своей силе и навыках ни чуть не уступает мексиканцу, - крыса Дениз оказалась среди наших и всё это время сливала ей сведения.
Секундное разочарование, гнев и мимолётная злость сплелись воедино глубоко внутри и отразились на лице, но также быстро развеялись, оставляя после себя глубокое чувство неудовлетворённости. Едкое и терпкое, сравнимое с сортом дешёвого табака. Предсказуемо, Дениз, я ждал от тебя чего-то большего. Папаша зря спустил миллионы на твоё образование и возлагал большие надежды. Нихуя ты не научилась вести дела со мной на одном уровне и твой потолок - дальше квакать за моей спиной в своём мутном болоте.
- Заподозрили его, проследили и он сам себя сдал, когда вышел с ней на личную встречу в доках, уверенный, что хвоста нет, - чуть ли не выплевывает из себя каждое слово Лоран, вталкивает этого перебежчика в мой кабинет, а Бен прикрывает дверь, глянув на их общего приятеля как на мусор, - Она ему хорошо заплатила.
Не удивлен. В нашем мире информация добывается двумя проверенными способами: деньгами и силой. Я предпочитаю второй вариант. Практика показала, что он не менее надежный. Кивнув в сторону перебежчика, откидываюсь вальяжно в кресле, ладони сцепляю на груди в замок, с презрением осмотрев теперь уже человека моей сестры. Лоран бьёет его поддых, из-за чего тот теряет равновесие и падает на колени. Бен с силой дергает за волосы его голову вверх, чтобы смуглый испанец смотрел мне в лицо, не смея отвести взгляда.
- Чего ты должен был для неё узнать, Рауль?
Со сливом мелких конфеденциальных сведений я сразу понял, что среди нас крыса, однако Рауля не подозревал. Прям какой-то эффект Дениз, под воздействием которой даже нормальные личности без колебаний и с горящим энтузиазмом готовы совершить аморальные поступки и предать своих.
Доверия к Раулю было не больше, чем ко всем остальным, но я помню его неуместный в нашем деле пацифизм. Помню все моральные устои, какие так и не выбил из него. Помню, как он клялся мне в верности, когда я стал крестным для его новорожденной дочери и что по итогу? Подлизал Дениз. Более яркого примера дегуманизации и не сыщищь. Войну на информационном поле со мной сестра вести умеет, тут не поспоришь.
[float=left][/float]
Склонив набок в легком прищюре голову, жду ответа на свой вопрос, но испанец сохраняет молчание, всем видом дав мне понять, что на коммуникацию он не настроен. Вот те на. Это же надо было так прозомбироать верного мне человека, подменив ему мои вложенные долгими годами ценности на свои ложные, чтобы настроить по итогу против. Расцепив ладони, демонстративно громко хлопаю непросветной глупости Рауля, который выбрал не ту сторону в разгорающейся войне одной семьи.
- Лучше бы тебе начать говорить и дать мне понять, что ты ещё можешь быть полезен, - для подтверждения усиления эффекта от моих слов, Бен бьёт Рауля в челюсть, пока Лоран заводит ему обе руки за спину и лишает возможности дать отпор. Череда ударов заполняет кабинет, однако наш перебежчик держится стойко и не выказывает желания говорить, позволяя своим старым друзьям превращать собственное лицо в кровавое месиво. Потеря времени.
- Рауль, она того… Мои слова обрывает раздавшийся шлепок со стороны балконной двери, из неё же следом с порывом морского ветра плавно прилетает несколько белых перьев, при виде которых в комнате повисает тишина. Не обмениваясь ни с кем взглядом, напутственно жестикулирую рукой Бену и Лорану, призывая возобновить кулачный допрос, неторопливо встаю с кресла и выхожу из-за стола.
Пол под моими вычищенными до блеска ботинками противно скрипит, за плечами слышится глухой хруст костей, жалобные стоны Рауля и угрозы в его адрес от моих людей, принявшихся дальше выбивать дерьмо из подсадной утки Дениз. Прелюдия кулаками явно затянулась. Давно пора кончать её пулей в лоб отступника, но я продолжаю тянуть бесмысленный допрос. Какого дьявола, спрашивается? Хочется услышать, что у этой девки имеется запасной план, все её хитрые замылсы куда-то ведут и не ограничиваются подкупом одного моего человека, который должен был только сливать информацию о моих действиях. Пока перебежчик не раскололся для чего его переманила Дениз -  сложно сказать, что конкретно сестра затевает и каковы масштабы мероприятия. Но затевает она что-то определённо.
Отодвинув занавеску в сторону, выхожу на свежий воздух, ткнув носом ботинка в дохлую чайку, развалившуюся на моём балконе. Дерьмо. Скривившись, тянусь рукой в карман, раскрываю серебярнный портсигар и закидываю из него в рот одну сигарету, поднеся пламя зажигалки к её концу. Лёгкие заполняет терпкий табачный дым, взгляд сам поднимается к небу и снова опускается на дохлую чайку у моих ног, тушку которой небрежно отпихиваю ботинком с балкона и слежу за тем, как она распластывается на подъездной дорожке, где её обязательно найдёт кто-то верящий в дебильные приметы и начнёт креститься, стучать по дереву или молиться, думая, что подобное дерьмо спасёт его от всех бед.
С рождения живу на этом острове, но только три месяца назад узнал, что у местных имеется немало дурных поверий с птицами, часть из которых я самолично случайно воскресил из небытия, грохнув отца и учинив на него облаву со своими приближенными именно в тот день, когда пернатые устроили с неба дохлый чайкопад. Много неудачно подвернувшихся под руку местных полегло в нашей семейной потасовке, наложив из-за дохлых птиц всем смертям налёт мистицизма и судьбоносной хуйни. 
А все куда проще - из-за неудачно выбранного мною дня заварушки, теперь каждая отлетевшая в мир иной курица служит предвестником гибели и запускает своей смертью массовый психоз у островных жителей. Такой же сильный по степени воздействия на притуплённый разум, как и эффект Дениз.
Оперевшись спиной о перила, запрокидываю назад голову, делаю глубокую затяжку, в своих рассуждениях придя к выводу, что за исключением чайкопада - в самом убийстве отца я предусмотрел всё и сработал чисто. Хотя, ещё бы не сработал. Почти двадцать пять лет планировал мою личную вендетту за его ошибку передо мной. Большую ошибку. Зачем Маркус убил всех членов моей семьи - я не выяснял. Почему легко забрал прибившегося к его дому сиротского пацана - тоже. Но мой план сработал, старик что-то увидел во мне и пригрел под крылом, воспитав по своему образу и подобию. Настолько хорошо, что подох от моей же руки, пусть не без гордости ко мне во взгляде и с осознанием - сын дорос до моего уровня. Стал идеальным наследником, готовым занять место и мастерски сохранил привитое хладнокровие, дейсвтуя с ясным умом от начала и до конца. Я не поддался гневу или злости. Меня не поглотило чувство ненависти и обиды, наоборот, я подошёл к его убийству с холодным расчетом, когда от моей ненависти ко дню его смерти уже и не осталось как такового следа. С годами это чувство ушло, сменившись моим искренним восхищением твердым характером отца и уважением к нему за принципы, которые он передал мне. Из этого же уважения моя рука не дрогнула, а речь, которую планировал толкнуть своему обидчику сопляком, скоратилась до сухих фактов. За пару минуто “до” кульминации, я не разглагольствовал с Маркусом на тему “зачем” и “почему”, коротко обозначил, кто были мои биологические родители, и без колебаний выстрелил в него, ведь Ривьеро всегда доводят свои начинания до конца. Испытывал ли я позже чувство вины, или угрызение совести за содеянное? Нет, нисколько. За это тоже спасибо отцу.
Затушив о металл бычок сигареты, облизываю губы, бросаю ещё один взгляд на птицу и вытаскиваю из-за пояса пистолет. Свой любимый “Зиг-зауэр”, из которого пристрелил отца и многих своих врагов. Как там говорят местные? Дохлая чайка - предвестник смерти? Ладно. Пусть так и будет.
Шагнув обратно в комнату, останавливаюсь перед лицом перебежчика и наставляю на него ствол, сняв тот с предохранителя.  Лоран с Беном отходят в сторону, когда Рауля вдруг пробирает на разговор.
Удивительно, какими люди становятся разговорчивыми именно за несколько минут до своей кончины.
- Я всё скажу, - он подползает ко мне, выставляя перед собой ладони, -  я всё скажу, она подозревает тебя в убийстве Маркуса и ищет доказательства, что… Нажав на курок, обрываю его бесполезный трёп, потому что дальше его гнилая туша бесполезна. Из первых слов испанца я уже узнал необходимое, сделав в Рауля два своих коронных выстрела: один в сердце, второй  - в голову, чтобы она точно всё поняла.
Под оглушающую тишину кожаный мешок с дырой в башке распластывается на полу, уставившись в меня пустыми, угасающими глазами. Лоран брезгливо оттряхивает с костяшек кровь, вытаскивает платок из нагрудного кармана пиджака и протягивает мне, не отрывно наблюдая, как я становлюсь у зеркала в пол и с индентичной эмоцией смахиваю с шеи кровь Рауля. Пал местью глупой бабы. Такую записку и приложу Дениз к посылке.
[float=right][/float]
- Запакуй его в ящик и отошли отправителю. Подпортим немного аппетит Дениз перед завтраком, - поправляя полы тёмного пиджака, перевожу глаза с собственного отражения на Бена, который заговаривает со мной, обмениваясь с Лораном говорящими выражениями:
- Как осстальным рассказать о смерти Рауля?
- Как есть. Пусть не забывают, что выбор против меня - это путь в одном направлении - прямиком в могилу.